Пепел Магдебурга

Мировая история знает немало случаев, когда крупные трагедии разыгрывались не по злому умыслу, а наоборот, в силу утрата контроля над ситуацией, когда стихия войны захватывает сражающихся и события развиваются по собственной логике. Об одном из ярких примеров такой ситуации и пойдет речь.


В 1631 году в Германии вовсю шел крупнейший конфликт той эпохи: Тридцатилетняя война. Заведомо серьезно упрощая, можно сказать, что на одной стороне в ней воевала коалиция католических правителей, а на другой протестантские короли и князья. Католическую сторону представляла Священная Римская империя, крупнейшее государственное образование того времени, включавшее нынешние Австрию, Германию, Чехию, часть Венгрии и другие владения. На другой стороне к тому моменту находилась часть протестантских германских княжеств и королевство Швеция, совсем недавно вступившее в войну. Тридцатилетняя война вообще была характерна тем, что новые участники вступали в игру постоянно. Во многом, благодаря этому обстоятельству боевые действия и продлились так долго: каждый раз, когда пламя войны должно было погаснуть, в игру вступала очередная держава, менявшая баланс сил. К 1631 году война уже длилась 13 лет, и многие регионы лежали в руинах. На стороне протестантов ликовали по случаю вступления в войну мощной шведской армии, в стане же католиков царило полное уныние. Дело в том, что как раз перед столкновением со шведами со скандалом ушел со своего поста Альбрехт фон Валленштейн, командовавший имперской армией до сих пор. Этот полководец сочетал профессионализм с болезненными амбициями, и многие в империи опасались его чрезмерного усиления, так что в результате интриг Валленштейн лишился командования армией. Вместо него войско возглавил генерал Тилли. Этот военачальник был безусловным специалистом в военном деле, исполнительным и грамотным, однако не более.


Валленштейн же организовал свое войско очень творчески, он был не только генерал, но и бизнесмен, имевший отличную деловую хватку. Он создал из армии прибыльное предприятие. Вооружением, порохом, снаряжением и всем прочим войско обеспечивалось с его собственных мануфактур. Взамен он получал императорские субсидии, а кроме того, армия позволяла ему наладить организованный грабеж территорий, на которых были расквартированы его войска. Блестяще спланированные разбой и вымогательство всеимперского масштаба стали краеугольным камнем дипломатии и экономики Валленштейна. Однако теперь положение изменилось. Главный инструмент, армию, у него отобрали. Поэтому когда Тилли обратился к Валленштейну по поводу вопросов снабжения, тот, естественно, ответил отказом, предпочитая создать проблемы сменившему его служаке.

В результате армия в руках Тилли начала расползаться точно гнилая ткань. Войска были лишены провианта, ходили в тряпье, массами дезертировали, короче говоря, положение делалось хуже час от часу. В этих условиях Тилли и его заместителю Паппенхейму приходит блестящая мысль. У шведов имелся опорный пункт довольно глубоко внутри Германии, Магдебург. Это был довольно крупный по тем временам (30 тыс. жителей) и богатый город, протестантский по преимуществу. Шведский король Густав Адольф отправил туда небольшой гарнизон, но Магдебург для него был пока не приоритетным направлением. Для Тилли же и Паппенхейма захват этого города казался решением многих проблем. В городе имелись крупные запасы продовольствия и достаточно денег, чтобы ограбление Магдебурга дало возможность успешного продолжения войны.

Сказано – сделано Магдебург был осажден. В Магдебурге без малейшего энтузиазма рассматривали имперский лагерь и возводимые вокруг укрепления, поскольку до сих пор бюргерам удавалось лавировать между воюющими сторонами, теперь же предстояло биться за жизнь против массы голодных ландскнехтов.

На другой стороне у Тилли и Паппенхейма не было выбора, штурмовать Магдебург или ждать. Под угрозой удара со стороны шведов и ввиду продолжающегося разложения войск им было необходимо быстро переломить ситуацию в свою пользу. 17 мая началась драма.

Имперцы три дня обстреливали город из всей наличной артиллерии, однако сломить боевой дух жителей не могли. Со своей стороны и Тилли с Паппенхеймом не думали отступать. Последний был отчаянным рубакой, к тому моменту уже получившим, как утверждается, около 80 ранений за двенадцать лет. Штурмом Паппенхейм руководил с остервенением. Утром 20 мая на пронзительном весеннем ветру имперцы с ним во главе подожгли одни из ворот и вступили в город. Шведский комендант был убит в ходе штурма, освновная часть солдат погибла в воротах, и Магдебург пал.

Дальнейшие события развивались непредсказуемо.

Тилли и Паппенхейм полностью потеряли нити управления и могли только смотреть, как солдаты крушат все, что могут, разграбляют город и предаются разнузданному насилию. Офицеры либо присоединялись к общей «пляске смерти», либо в лучшем случае не могли остановить солдат. К середине дня Магдебург подожгли, как утверждается, в двадцати местах разом. Генералы могли действовать только как частные лица. Тилли метался по городу с младенцем, снятым с трупа матери, Паппенхейм зарубил нескольких мародеров и с трудом вызволил из лап солдатни избитого бургомистра. В конце концов, командиры нашли местного свщяеннослужителя и велели собирать кого можно в соборе. Собор заперли и приставили туда нескольких охранников, которые еще подчинялись командам. Внутри спаслось несколько сот человек.

Тем временем, Магдебург быстро разгорался. Ворота были по большей части заперты, так что вырваться из гигантского крематория не могли ни жители, ни плохо знавшие город солдаты. Вдобавок, почти все ландскнехты были пьяны, и многие заживо сгорели, не сумев спасти из огня даже себя. Все склады с продовольствием, на которые так рассчитывал Тилли, исчезли в пламени. Попытки организовать спасение жителе провалились: солдаты вытаскивали только женщин, и немедленно после «спасения» набрасывались на них. Город горел весь день и всю ночь…

…А наутро Тилли и Паппенхейм с ужасом обнаружили, что почти все подвальчики с вином, пивом и водкой были каменными и уцелели. Солдаты это тоже обнаружили, и продолжали гулянку на развалинах еще два дня, пока не выпили все и не разграбили уцелевшее в пожаре.

22 мая Тилли начал наводить порядок. Тех, кто все еще продолжал бузотерить, второпях казнили. Трупы поначалу пытались закапывать, но из ям их добывали собаки, поэтому покойников стали грузить в телеги и топить в Эльбе. Из собора, который все-таки устоял среди этой вкаханалии, вывели беженцев и накормили. Выяснилось, что в общей сложности в городе осталось всего лишь около пяти тысяч жителей из тридцати, преимущественно женщины цветущих возрастов. В тех случаях, когда мужья были живы, им разрешалось выкупить жену. Правда, после трехдневного грабежа и пожара мало кто из них имел деньги, поэтому бюргерам разрешили вербоваться во вспомогательный персонал армии (тем более, на пепелище больше не было никакой работы) и отрабатывать волю для своих жен. С молодыми вдовами и девушками было сложнее, однако Тилли принял решение, не слишком высокоморальное, но не лишенное рацеи. Он переженил на несчастных холостых ландскнехтов.

Для воодушевления бойцов армию ввели в собор, где торжественно отслужили мессу и послушали «Тебя, Господи, славим». Трудно сказать, чувствовал ли Тилли некую иронию момента. С другой стороны, Паппенхейм не считал, что случилось что-то плохое. Отважный генерал отлил в бронзе: «Все наши солдаты стали богачами. С нами Бог!»

Приютить и накормить Магдебург не мог уже никого, ни союзников, ни противников.

Империи эта формальная победа нанесла чудовищный репутационный удар, князья, колебавшиеся в выборе стороны, начали явно склоняться к союзу со шведами. Тилли своими дальнейшими маршами последовательно испугал ланграфа Гессена и курфюрста Саксонии, так что те решили заключать союз с Густавом Адольфом Шведским. После этого события тогдашний немецкий словарь обогатился некоторыми новыми выражениями. Появилось слово «магдебургизировать», означавшее «стереть с лица земли». Символом Магдебурга была дева, деревянная статуя которой украшала городские ворота, и которую потом нашли обгоревшую в канаве. Поэтому немецкий язык получил еще одну прекрасную идиому: «Магдебургская свадьба». Также появился оборот в отношении бродяг, их отсутствующий дом отныне назывался «магдебургские квартиры».

И Тилли, и Паппенхейм через некоторое время погибли в боях со шведами. Тилли был разбит Густавом Адольфом и свою блестящую карьеру кончил горьким поражением и гибелью. Паппенхейм добрал количество шрамов на теле до сотни, но осенью 1632 года возглавляя атаку на шведскую пехоту, был убит мушкетным залпом в упор. Магдебург захирел, и к концу войны в нем жило едва несколько тысяч человек. А сама война тянулась еще семнадцать лет, и ее окончания, видимо, никто из участников магдебургского побоища не увидел.

Источник