Как китайские пятилетки победят Америку

Идеология свободного рынка явно уступает системе госпланирования


В перестройку нам твердили, что все экономические проблемы страны в состоянии решить только невидимая рука свободного рынка. Но за минувшую четверть века рыночный капитализм более чем явно продемонстрировал свою несостоятельность применительно к России. Да и западные страны, его «исповедующие», постепенно утрачивают влияние на международной арене, а точнее, уступают его восточным, в частности Китаю с его плановым хозяйством. Для России это повод как минимум присмотреться к своему набирающему вес соседу и попытаться понять, как работает китайский госплан и как он уживается с китайским же капитализмом.


Когда все идет по плану

Если смотреть поверхностно, Китай был и остается государством с плановой экономикой. Сейчас он реализует двенадцатый по счету пятилетний план (2011–2015) и уже примеряется к тринадцатому (2016–2020). Все предыдущие, за исключением первых двух, известных как «стратегия большого прыжка», в целом достигали намеченных показателей, а иногда даже превышали их. Так, в рекордную 7-ю пятилетку (1986– 1990) валовый объем производства промышленности и сельского хозяйства КНР удалось увеличить сразу на 38%, а суммарный ВВП поднялся на 44%.

Но главное, что обеспечивает китайская модель государственного планирования на протяжении уже почти шестидесяти лет, — это стабильность высоких темпов роста экономики при очень низком размахе кризисных колебаний. Конечно, план не способен полностью исключить кризис как таковой. Кризис есть материальное воплощение управленческих ошибок, а они бывают как в плане, так и без него. Но государство, обладая куда более обширной информацией и имея более длительные горизонты планирования, нежели отдельные экономические субъекты, будь то частная ферма или целая отрасль, способно учитывать больше факторов, а следовательно, предвидеть провалы и при качественном управлении их избегать.

План плану рознь

Безусловно, государственное планирование в той или иной форме присутствует и в рыночных экономиках, но между китайским подходом и западным есть принципиальные отличия.

Во-первых, если западная модель ориентируется прежде всего на прирост показателей, выраженных в денежном эквиваленте (например, размер ВВП в долларах), то главная цель китайских пятилеток — обеспечить межотраслевой баланс экономики в целом. Именно это минимизирует риск возникновения перекосов и надувания «пузырей», хотя и не защищает от них полностью. Поэтому каждая часть китайского госплана имеет четко сформулированные цели нефинансового характера.

Например, 12-я пятилетка предусматривает массовый переход на скоростные железные дороги и поезда. Это значит, что увеличивается потребность в первичном алюминии и продуктах его передела (сплавы, прокат, конструкции), то есть надо нарастить добычу бокситов и производственные мощности на соответствующую величину. Исходя из этого, рассчитывается потребность в энергии, под которую подстраиваются планы по обеспечению энергоносителями и генерирующими мощностями. И в результате получается свод задач, под которые разворачивается и государственное кредитование. Кроме всего прочего, такой подход делает сами планы достаточно понятными по целям и позволяет относительно просто контролировать результаты. Сразу видно, вышли на тот или иной плановый показатель или не вышли; и не надо держать в уме никакие «поправки» на инфляцию или колебания курсов, которые в руках умелого бухгалтера могут оправдать любую неудачу.

Что характерно, по мере развития и совершенствования плановой системы Китай уходит от денежных показателей все дальше. На одной из сессий Всекитайского собрания народных представителей было отмечено, что ВВП страны растет, но это не приносит народу счастья. Потому целевые показатели формулируются не как количество денег ВВП на одного жителя, а в виде конкретных значений квадратных метров жилья, киловатт электроэнергии, автомобилей, молока, мяса и т.п. на человека.

Между частным и государственным

Другое, не менее важное отличие состоит в том, что большинство западных, да и российских планов представляет собой преимущественно ожидания, построенные на основе экстраполяции нынешних тенденций. Отсюда и берется традиция рисовать планы сразу в трех вариантах: негативном, оптимистичном и вероятно реалистичном, а там уже как пойдет. А у китайцев нет «как пойдет», у них говорится — к такой-то дате вот конкретно тут должно быть построено именно это. И вот чертеж.

Далее, Китай свои планы достаточно четко делит на государственные и частные. В том смысле, что если конкретная цель необходима в первую очередь государству, то и ее достижение в основном обеспечивается им. В полном объеме, от финансирования до исполняющих компаний. Частники могут выступать на подхвате, если они готовы работать по госрасценкам. Но такого рода задачи составляют лишь небольшую часть стандартной пятилетки, а львиная доля плана приходится на некие установочные ориентиры для частного сектора. Условно говоря, кто достигнет обозначенного уровня энергоэффективности, тот получит бонус, например в виде доступа к дешевым государственным кредитам; остальные же платят штраф и дешевых денег не имеют. Такое сочетание позволяет получать максимальные выгоды от преимуществ как плановой, так и частной систем при взаимном нивелировании их недостатков.

Доля бюджетного финансирования в китайской экономике сравнительно невелика и не превышает 20% от национального ВВП. Тем временем в США она составляет примерно 40%, в Германии — 42,8%, во Франции — 45,5%, в Японии — 29,7%, в России — 43,3%.

Наконец, четвертым, очень важным фактором успеха плановой экономики КНР является то, что там нет либерализма, поэтому никто не критикует государство за то, что оно возводит города, в которых, видите ли, никто не живет, или прокладывает дороги, по которым никто не ездит, хотя на них страна уже потратила $10,7 трлн. Это только с частно-рыночной колокольни такие затраты действительно кажутся абсурдной показухой или прикрытием для коррупции, а вот «сверху», с позиции государственных интересов и долгосрочных перспектив видно, что это тоже продуманная и обоснованная часть плана. Чтобы не сваливать строительную отрасль в глубочайший кризис каждый раз, когда на потребительском рынке жилья заканчиваются деньги и пропадает платежеспособный спрос, Китай продолжает загружать ее постоянными заказами. В результате она получает возможность расти, люди — работать, а государство обеспечивает себе стабильные налоговые поступления. К тому же создается массовый средний класс, формирующий внутренний рынок сбыта для китайских товаров и услуг.

А города пустуют лишь до поры до времени. Когда пойдет полным ходом строительство в рамках проекта «Шелковый путь» (а сомнений в том, что это произойдет, пока довольно мало), мощности строительной отрасли будут по максимуму брошены именно туда и жилье строить будет некогда. Вот тогда китайцам и пригодятся заранее построенное жилье и инфраструктура.

А мы так сможем?

Сотни экономических умов уже задавались закономерным вопросом: если китайцы смогли, почему так не можем сделать мы? Как ни печально, ответ на него либо очень короток — потому что мы не китайцы, либо очень длинен и оттого большинству будет слишком скучен. Но если постараться не очень глубоко лезть в частности, то получается следующее.

Основой китайской системы планирования является политическая модель, при которой смена государственной власти происходит намного реже, чем каждые шесть лет. И одно это уже в разы повышает ее эффективность по сравнению с тем, что происходит в западных демократиях.

Это отлично видно на примере США, где все национальные проекты жестко синхронизированы с графиком выборов. Если план нельзя успеть реализовать в течение «срока жизни» одной администрации, то для нее он лишен всякого смысла, ибо его плодами воспользуется кто-то другой. Этот фактор оказывается намного важнее любой социальной или государственной пользы как таковой. В итоге, пока посчитали, пока обсудили, пока придумали какой-либо план, прошло от года до двух. Последний год обычно посвящен подготовке к следующим выборам, тут не до глобальных проектов, а ведь еще надо успеть воспользоваться плодами своего успеха. А на следующую администрацию надежды мало, так как она, во-первых, обычно приходит к власти на волне критики реальных и мнимых неудач предыдущей, под которую обычно попадают все крупные проекты «предшественника», во-вторых, потому что она будет стараться реализовать собственный план и для его исполнения вытащит ресурсы из всех проектов, на ее взгляд «не нужных». Таким образом, из, казалось бы, шести лет работы на какую бы то ни было плановость остается всего два, в то время как в КНР, к примеру, программа повышения энергоэффективности неизменно реализуется третью пятилетку подряд и, судя по всему, станет частью четвертой (2016–2020).

России своя система плановой экономики необходима безусловно, в особенности потому, что именно план позволяет получать максимальный результат при минимальном объеме использованных ресурсов. А у нас ресурсов хоть и много, но до сих пор их не то что нерационально использовали, их просто транжирили, и только благодаря колоссальным объемам изначальных богатств страна до сих пор имеет шанс на выживание. Теперь главное — не повторять ошибку глашатаев перестройки и не оперировать исключительно крайностями. Либо тотальный Госплан и Госснаб времен СССР (а то и доведенный до абсолюта, как в КНДР), либо полная рыночная свобода с минимизацией вмешательства государства в экономику (и не важно, что такого нигде в мире не существует). Да еще и как-нибудь так, чтобы государство при этом продолжало нести высокую социальную нагрузку, даже более высокую, чем сегодня… И то и другое на практике нереализуемо. Поэтому искать надо разумный и наиболее подходящий нам, именно нашей стране и нашей ментальности компромисс, а не новую крайность, за которой мы бездумно погонимся.

А начинать надо с кардинального реформирования идейной преемственности государственной власти, причем как на уровне управляющих элит, так и на уровне обычных граждан. Иначе ни о каких не то что идущих подряд пятилетках, а даже о реализации одного-единственного пятилетнего плана не может быть и речи.