Зовёт ли эмигрантов "Родина-мать"?

Ежегодно Россию, по данным Федеральной службы государственной статистики, покидает от 100 до 400 тысяч человек, большинство из которых не намерены возвращаться обратно. Многочисленные опросы показывают, что 22% россиян хотели бы уехать из страны навсегда. Печальная статистика уточняет, что наиболее предпочтительными для переезда странами являются Германия, США, Израиль и Канада. Неужели патриотов в стране становится все меньше, а желающих обогатиться на чужбине – все больше?


Традиционно принято допускать две причины: экономическую и политическую. Иными словами, уезжающие не приемлют либо уровень жизни в стране, либо общее устройство государства. На самом деле, не стоит стричь всех под одну гребенку и считать, что эмигрант – обязательно охотник за легкой добычей. Разные люди – разные судьбы, похожих историй нет, несмотря на кажущуюся одинаковой мотивацию. Так в чем же дело? Попробуем вместе бросить на проблему психологический взгляд.


Помните выражение «Родина–мать»? В самом деле, многие из нас неосознанно воспринимают свою страну как родителя. В широком смысле это связано с процессом социальной идентификации, рассматриваемом в когнитивной модели Г. Тэшфелом и Дж. Тернером. В рамках нее человек склонен соотносить себя с другими на основе территориальной и этнической общности, что, безусловно, призвано объединять людей. Параллельно с этим действует механизм переноса детско-родительских отношений из семьи – шире, на собственную Отчизну.

Ну и действительно, мы постоянно ждем от нее поддержки, защиты, обеспечения кровом и пищей. После очередной ссоры мы злимся на родителя. Если ссоры и недопонимание становится нормой – сбегаем из дома и стараемся ограничить возможные контакты. Вспомним хотя бы конфликт Андрея Тарковского и Госкино СССР: режиссеру не дали возможности трехлетнего проживания в Италии, мотивировав это «эмоциональной неуравновешенностью и определенной неудачей на Каннском фестивале». Факт налицо: поддержки государства мэтр не получил, вследствие чего единственным выходом стала эмиграция, побег из отвергнувшего его дома.

Так и происходит в случае эмигрантов. Однако мифический, а где-то слишком реальный образ «Родины-матери» постоянно присутствует в нашей жизни, хотим мы этого или отрицаем эту этническую «пуповину». Так, например, Евгений Чичваркин, бежавший от уголовного преследования в Лондон в декабре 2008 года, пять лет назад в интервью журналу The Independent сообщал, что хотел бы вернуться обратно: «Я хочу домой, это моя Родина».

Другой пример – группа по поддержке переселенцев «Домой в Россию!» сейчас переживает самые «горячие» деньки: многочисленные переселенцы с Украины мечтают обрести российское гражданство, связанное для них с «безопасностью и спокойной жизнью».

Несмотря на разные по своим подробностям истории, шаблоны взаимоотношений с родителями постоянно всплывают в модели наших дальнейших действий. Ребенок может капризничать и устраивать родителю истерики – и мы видим беспорядки на улицах, массовые митинги и одиночные пикеты. Чадо, не получившее своего и обиженное на весь мир, запирается в своей комнате и ограничивает общение – получаем забастовки. На худой конец отказаться от еды – и голодовки в наше время далеко не редкость.

А порой случается совсем страшное. Ребенок отторгает семью и привычный социум, не сумев найти или не получив желаемое, и уходит из дома. Так, по сути, и поступают эмигранты. Уходят туда, где желают обрести то, чего так не хватает дома. Но обретают ли? Чаще всего модель детско-родительских отношений со своей страной перетекает в сложные отношения с «женой»-чужбиной. Такие люди готовы срывать спину ради обеспечения привередливой «супруги», так ничего и не получая взамен. Однако они добились своего: доказали себе «самостоятельность» и сепарировались от неказистой России – родительницы.

Сейчас на меня набросятся толпы негодующих, мол, «опять своими психологическими кирзовыми сапогами в нашу тонкую душу залезла». Но посудите сами: не всё меряется деньгами, посмотрите на эмиграцию с «детско-родительской» стороны вопроса. Да и, к тому же, проблема эмиграции сейчас только возрастает, а грамотного решения её пока не придумали.

Свое решение предложили мои коллеги-психологи еще несколько лет назад. Характеризуя миграционное поведение в целом, они выделили две стадии этого процесса: стадию формирования решения о переезде и заключительную стадию миграционного процесса. На всем его протяжении специалистам следовало бы работать с потребностями людей и улавливать их сдвиги в сторону разных полюсов. Проще говоря, понять, какие нужды индивид собирается удовлетворять благодаря переезду и как они реализовались в итоге.

И работать, всегда предлагая «более теплое одеяло», чем мнится им за границей. Не отпускать своих эмигрантов в «свободное плавание», а предотвращать массовые переезды на начальных этапах и предоставлять возможность вернуться.

Многие возмутятся: едут – и пусть едут, кто-то даже вспомнит Дарвина и извратит его «естественный отбор», упомянув в ключе эмиграции. Однако вспомните печальный опыт «утечки мозгов»: такого исторического позора следовало бы избегать, не ампутируя орган навсегда, а устраняя причины болезни. Родина должна вспомнить, что она мать. И, возможно, пойти навстречу нерадивым «сынам».