Солдаты пропаганды

США и НАТО воспринимается многими западными странами как непобедимая военная сила, на которую можно опираться и которой нельзя сопротивляться. Причина такого успешного моделирования образа «непобедимого соперника» в проведении США массированных пропагандистских кампаний. Между тем именно они свидетельствуют об уменьшении военной мощи и призваны компенсировать военную слабость.


Как говорил Наполеон, «на войне моральный фактор относится к физическому, как 3:1». В последнее время это начало проявляться всё более четко. Причем проявляется порой парадоксальным и противоречивым образом.


Психологический слом Европы произошел в результате катастрофической для всех участников, при этом абсолютно бессмысленной бойни, известной как Первая мировая война. Этот слом стал очевиден во время Второй мировой, когда значительная часть Европы не просто была покорена Гитлером, но вполне вписалась в оккупационный режим. Самые яркие примеры – Франция и Чехия. И эта война окончательно добила европейцев, выбив из них всякое желание воевать.

Сегодня данный процесс в Европе приблизился к логическому концу. Его очень значительно усилили исчезновение внешней угрозы в лице Варшавского договора и СССР, резкий рост уровня жизни, перерастающий в гедонизм значительной части населения, падение рождаемости (соответственно, резкий рост ценности каждой жизни), постмодернистский пацифизм и политика политкорректности. До сих пор этот процесс мало затронул США, однако в последнее время и в них начинает проявляться схожая тенденция.

При этом Запад в лице НАТО провозгласил себя защитником свободы и демократии во всём мире, что заставляет его становиться участником различных конфликтов за пределами евроатлантического региона. Причем это происходит как бы под давлением общественного мнения, которое требует вмешательства в конфликты с целью защиты свободы и демократии.

Однако это же самое общественное мнение совершенно не готово к тому, чтобы собственные армии несли в этих конфликтах сколько-нибудь серьезные потери. Это порождает глубокое внутреннее противоречие и усиливает двойные стандарты в политике западных стран, поскольку сокращение военных возможностей всё более ограничивает способность реального вмешательства в конфликты.

Кроме того, часто совершенно непонятны критерии, на основе которых происходит вмешательство в чужой конфликт, ибо обычно крайне сложно установить, кто в данном конфликте прав и кто виноват, и является ли хотя бы одна из сторон носителем «свободы и демократии».

Массированные пропагандистские кампании, которые регулярно развертывает Запад против режимов, которые в данный момент он посчитал «неправильными» в огромной степени объясняются, как раз, уменьшением военной мощи. Пропагандистская кампания призвана компенсировать военную слабость, подавив волю противника к сопротивлению и убедив собственное население в том, что, может быть, придется понести хоть какие-то потери. Если хотя бы одна из этих целей не достигается, война почти наверняка начата не будет.

К сожалению, всемирное непонимание указанных тенденций в развитии западных ВС часто производит «завораживающий» психологический эффект, НАТО по-прежнему воспринимается как непобедимая военная сила, на которую можно опираться и которой нельзя сопротивляться.

Дополнительно усилила указанные эффекты повальная «профессионализация» ВС, т.е. переход большинства армий мира на наемный принцип комплектования, что резко понизило их психологическую устойчивость. Оккупация Ираком Кувейта 2 августа 1990 г. продемонстрировала полную несостоятельность «профессиональных армий» монархий Персидского залива. ВС Кувейта были отнюдь не пренебрежимо малой величиной, однако практически не оказали сопротивления иракскому вторжению. Не только вся техника сухопутных войск, но и половина боевых самолетов ВВС и 6 из 8 ракетных катеров ВМС Кувейта были захвачены иракцами в полностью боеспособном состоянии. Из 16 тыс. чел., составлявших личный состав ВС Кувейта, было убито не более 200 и до 600 попали в плен, остальные (95%) бежали. Саудовская Аравия и ОАЭ, имевшие очень сильные ВС, даже не попытались оказать помощь Кувейту, хотя обязаны были это сделать.

Как показал разгром Кувейта, а затем единственное в ходе «Бури в пустыне» наступление иракских войск на саудовский город Рас-Хафджи (24 января 1991 г.), саудовские ВС распались бы точно так же, как кувейтские. В этом случае США и их союзникам просто негде было бы развертывать группировку, а проведение морской и воздушной десантной операции было бы задачей, как минимум, на порядок более сложной и грозившей весьма высокими потерями.

Эту ошибку Хусейн мог исправить еще на протяжении примерно месяца после оккупации Кувейта, когда развертывание западной группировки на территории Саудовской Аравии только началось. Было уже понятно, что группировка разворачивается не для устрашения (хотя бы потому, что это слишком дорого), а для войны. Массированное наступление иракских ВС в тот момент еще было бы крайне сложно отразить. Однако здесь проявился психологический фактор переоценки военных возможностей противника, непонимание того, что можно поставить противника перед необходимостью платить непомерно высокую для него цену. Никак не помешав полноценному развертыванию группировки ВС США и их союзников, Хусейн естественным образом обрек себя на поражение.

При этом нельзя не отметить, что на момент начала воздушной кампании преимущество ВВС США и их союзников над ВВС Ирака (и количественное, и качественное) было гораздо меньшим, чем во время Вьетнамской войны превосходство ВВС и авиации ВМС США над ВВС Северного Вьетнама. Тем не менее, если над Ираком американцам удалось добиться полного господства в воздухе в первый же день войны, над Северным Вьетнамом этого не получилось за все 4 года (1965-68 и 1972 гг.) воздушной кампании.

Это нельзя объяснить только преимуществом в технике и тактике, налицо и принципиальная психологическая разница между военнослужащими Ирака и Вьетнама. Потенциал ПВО Ирака был очень высоким, даже в условиях полного хаоса и дезорганизации им удалось сбить не менее 39 (возможно – до 50) самолетов противника. Однако абсолютная пассивность командования, отказавшегося от применения сухопутных войск и ВВС, ни к чему, кроме поражения, привести не могла.

Именно психологическая несостоятельность военно-политического руководства Ирака обеспечила США возможность отработать применение нового оружия в условиях, близких к полигонным. В итоге США, во-первых, получили ценнейший боевой опыт, во-вторых, создали образ своей абсолютной непобедимости. Этому очень способствовал тот факт, что американское руководство сделало адекватные выводы из своего поражения в информационной войне с Северным Вьетнамом. В случае с Ираком информационное обеспечение операции оказалось на высочайшем уровне.

В итоге иракская война в еще более гротескной форме повторилась в Югославии в 1999 г. Здесь еще более явно, чем в Ираке в 1991 г. проявился психологический слом сербского руководства. Милошевич капитулировал именно в тот момент, когда операция НАТО, по сути, зашла в тупик, поскольку не достигла поставленных целей. Единственным выходом для Запада было начало наземной операции в условиях, когда сербские сухопутные войска, в отличие от иракских, практически не понесли потерь и не утратили боевой дух.

Более того, еще во время воздушной кампании НАТО Милошевич мог начать активные боевые действия против территории Албании и даже попытаться нанести авиационные удары по ВВБ НАТО в Италии. Это могло бы дать чрезвычайно значительный военный и, главное, психологический эффект, противник оказался бы перед угрозой получить неприемлемый для себя ущерб. Однако этот шанс вновь использован не был. Милошевич был уверен в непобедимости противника, при этом очень хотел сохранить власть и жизнь. Поэтому он логично лишился сначала одного, затем другого.

Противоположным примером стала российская армия в постсоветский период. Она продемонстрировала исключительно высокую жизнеспособность, подтвердив свою репутацию одной из лучших в мире (хотя этого практически никто не понял).

Даже в ходе проигранной первой чеченской войны практически несуществующие в тот момент ВС РФ имели совершенно реальный шанс выиграть войну всего за полгода, помешала этому лишь неадекватная реакция политического руководства страны на захват боевиками больницы в Буденновске, а также информационная война российских СМИ против собственной армии.

Вторая же чеченская война была достаточно быстро выиграна, хотя в материально-техническом плане состояние ВС между двумя войнами лишь еще более ухудшилось. Учитывая очень высокие боевые качества чеченских боевиков, их отличное материальное оснащение, очень удобные для них природно-климатические условия и крайне неблагоприятное для ведения войны морально-психологическое состояние российского общества, эту победу можно считать выдающимся успехом российской армии.

Нисколько не меньшим успехом стал мгновенный разгром Грузии в ходе классической войны в августе 2008 г. Группировка ВС РФ не имела никакого численного превосходства над грузинскими ВС, а техническое оснащение последних отчасти было даже лучше, чем у российских войск. Безусловно, ВС РФ в целом не могли проиграть ВС Грузии, однако в августовской войне 2008 г. с российской стороны было продемонстрировано не медленное подавление противника массой с большими собственными потерями, а именно мгновенный разгром противника при формальном равенстве сил. Главную роль в этой победе сыграло психологическое превосходство ВС РФ, подтвердившее, что традиции еще живы.

В этой же войне в очередной раз была продемонстрирована несостоятельность идеи «профессиональной армии», которая принципиально не способна вести тяжелую контактную оборонительную войну. До 2004 г. ВС Грузии являлись, по сути, «законным бандформированием», по этой причине они вначале 90-х проиграли войны гораздо более сплоченным и, к тому же, имевшим поддержку со стороны России аналогичного типа формированиям из Абхазии и Южной Осетии.

В 2004-2008 гг. была предпринята попытка радикальной модернизации ВС путем закупки на Украине и в странах Восточной Европы значительного количества советской техники, которая модернизировалась с помощью США и Израиля. У США также заимствовались элементы сетецентрической войны. При формальном сохранении призывного принципа комплектования все боевые механизированные бригады формировались только по найму. Тем не менее, война с Россией в августе 2008 г. закончилась мгновенным и полным разгромом Грузии, причем уже на третий день войны ее ВС, по сути, распались, перестав оказывать какое бы то ни было сопротивление. Тем самым в очередной раз подтвердилось, что наемная армия не способна защитить собственную страну от внешнего вторжения. Попытка же построить сетецентрическую армию на основе советской техники и посредственно подготовленного личного состава была заведомо несостоятельной.

Именно Россия продемонстрировала и то, что та страна, которая не боится НАТО, легко у него выигрывает. Причем трижды менее чем за 10 лет. Она, пусть и со второй попытки, вопреки полному неприятию данной кампании Западом, вернула контроль над Чечней. В июне 1999 г. 50-тысячная группировка НАТО безропотно дала возможность захватить главный стратегический объект Косово (аэродром Слатина) одному батальону российских десантников (211 человек), не имевших никакого тяжелого вооружения.

В августе 2008 г. НАТО не менее безропотно дало России возможность разгромить своего ближайшего союзника Грузию и отторгнуть у него 20% территории. НАТО не только не оказало Грузии ни малейшей военной и даже политической помощи во время войны, но, фактически ввело против нее санкции после войны – жесткое эмбарго на поставки любого оружия (даже оборонительного) и исключение возможности приема в свой состав, поскольку у Грузии не урегулированы территориальные проблемы (риторика в данном случае не имеет значения). К огромному сожалению, даже в самой России всё это осознано не было.

Возможно, первой страной, где осознание всё же случилось, стала Сирия. Ее руководство ведет себя так же, как российское во время чеченских войн (особенно второй): она полностью игнорирует мнение Запада и не боится его давления. Более того, сирийцы откровенно продемонстрировали свою силу, безнаказанно сбив в июне 2012 г. турецкий RF-4Е.

Возможно, в Дамаске нашлись адекватные люди, способные взглянуть на НАТО реально, достойно оценить убожество его ливийской кампании, которую «агрессивный империалистический блок» чуть было не проиграл, хотя противник вообще не оказывал сопротивления. И пока что расчет оказывается совершенно правильным. Единственная настоящая причина западного «непротивления злу насилием» — мощь сирийской армии, сохраняющей верность Асаду. Поэтому никто не собирается против нее воевать.

Настоящим «подарком судьбы» для Запада стала «железобетонная» позиция России в Совбезе ООН. И Запад, и Турция, и арабские монархии яростно требуют от России эту позицию изменить. Однако в душе молятся на то, чтобы Москва продолжала и дальше быть столь же «железобетонной». Потому что это позволяет обливать ее грязью, продолжая ничего не делать, причем на «законных основаниях». То, что в Югославии в 1999 г. или в Ираке в 2003 г. позиция Совбеза ООН никого не интересовала, сейчас в Вашингтоне, Анкаре, Дохе, Эр-Рияде и Брюсселе предпочитают не вспоминать.

Если сирийский режим сможет устоять, это станет принципиальным переломом всей геополитической ситуации и будет означать полную утрату Западом реального влияния. Парадокс в том, что это тоже может быть никем не понято.