Почему президент России начал создавать свой мир

С видным американским политиком, который, напомним, был другом семьи Кеннеди и баллотировался на пост президента США от Демократической партии на выборах 2004 года, трудно не согласиться. Российский президент, действительно, начал конструировать свой собственный мир, полностью оторванный от той «реальности», в которой пребывают Джон Керри, Барак Обама, Джозеф Байден, Виктория Нуланд, Джейн Псаки, Ангела Меркель, Франсуа Олланд и прочие лидеры современного западного мира.


Но главная проблема заключается даже не в том, как эта путинская картина мира, или концепция мира — назовем ее для удобства Pax Putiniana — соотносится с господствующей концепцией Pax Americana, или с истинной ситуацией, в которой находится современное человечество. Проблема заключается в том, почему вообще Pax Putiniana возникла там, где её вроде бы не было и быть не могло.


Сторонники Pax Americana и на Западе, и внутри самой России, вольно или невольно, рассматривают нынешний «путинский выверт» как попытку спрятать, словно за щитом, за вывеской «традиционного советского» или даже «русского империализма» некие личные, групповые и корпоративные интересы. Все, введенные США и их союзниками после воссоединения Крыма с Россией, санкции имели в виду именно эту «точку отсчёта». Подразумевалось, что в пределе они распространятся лично на российского президента и его ближайшее окружение, а эта угроза приведет к быстрой и безоговорочной капитуляции путинского Кремля. Поскольку никакой капитуляции не происходит, а, напротив, Россия всё больше разворачивается в сторону Китая, то, с точки зрения США и их союзников, политику санкций следует продолжать и ужесточать. Об этом, уже после подписания российско-китайских соглашений, успели заявить и Джон Керри, и Джейн Псаки. Достойная не столько уважения, сколько точной диагностики непреклонность, наглядно демонстрирующая, насколько сама Pax Americana сегодня далека от реальности.

Подставьте в приведенные выше слова нынешнего госсекретаря США другие имена: например, Ленина или Сталина, или Ганди, или Фиделя Кастро, или даже Мартина Лютера Кинга и Джона Кеннеди, кумиров молодости самого Керри, — они окажутся еще более верными, чем в случае Путина.

Все эти политические лидеры действительно создавали новую реальность, которая казалась оторванной от привычного «порядка вещей» или даже противоречащей такому порядку. Но не потому, что они изначально этого хотели и были наделены свыше даром переустройства, а только потому, что само развитие мира происходит не линейно и не равномерно, что эволюция «больших систем» закономерно приводит к накоплению противоречий и конфликтных потенциалов внутри этих систем, а уже отсюда — к революциям как «точкам катастрофы» или «точкам бифуркации».

Если для того же Вашингтона, исходя из концепции Pax Americana и своих интересов казалось необходимым, а также оправданным «замутить» «маленькую управляемую победоносную революцию на Украине», то ни Крыма, ни Донбасса, ни почти мгновенной «магнитизации» российско-китайских отношений они в результате этого шага явно не ожидали. Что позволяет сделать вывод о выходе за «пределы компетенции» как самой Pax Americana, так и её сторонников. Это прискорбно.

Но если у вас на каждый доллар прироста ВВП приходится три с лишним доллара прироста федерального долга, а сам долг растет в среднем по триллиону долларов за год, доказать всему миру преимущества такой финансово-экономической системы становится практически невозможным делом. Ни ложью о «демократии», ни силовым экспортом этой самой «демократии».

Мы вовсе не уверены в том, что на смену Pax Americana придет именно Pax Putiniana, но его появление равнозначно появлению огненной надписи «Мене, Текел, Упарсин» на пиру библейского царя Валтазара.

Поездка президента Российской Федерации в Шанхай была ознаменована прежде всего подписанием крупнейшего в истории газового контракта, согласно которому КНР в течение 30 лет будет получать по 38 млрд «кубов» газа ежегодно. Для сравнения — экспорт «голубого золота» из РФ по итогам 2013 года составил 204,9 млрд кубометров, из которых на страны Евросоюза приходилось 161 млрд м3 (78,5% экспорта) при средней цене около $380 за тысячу м3. Украина в прошлом году купила в России почти 28 млрд м3 по средней цене чуть выше $390 за тысячу м3. Китай в 2013 году импортировал 53 млрд кубометров газа, то есть для него этот контракт означает увеличение газового импорта сразу более чем на 70%.

Разворот газового потока с Запада на Восток будет сопровождаться не только разработкой новых месторождений в Восточной Сибири (Ковыктинского и Чаяндинского), но и созданием диверсифицированной структуры газопроводов, позволяющей в случае необходимости изменять направления российского экспорта, хранить значительные объемы уже добытого газа в технологически доступном виде или направлять его на нужды новых химических производств. Необходимые для этого инвестиции Владимир Путин «на глазок» оценил примерно в $75 млрд, из которых $55 млрд. (примерно три четверти) составят российские затраты, а остальные $20 млрд (примерно четверть) — китайские.

С учётом этих затрат реальная «чистая» цена газа на границе окажется еще меньше заявленных $350 за тысячу «кубов», но эта «скидка» — в силу указанной выше диверсификации российской экспортной «трубы» — того стоит.

Несмотря на уникальный масштаб и значение достигнутого соглашения, необходимо заметить, что, во-первых, оно было заключено «на флажке», на грани срыва, а во-вторых — оно было заключено по нижним планкам и обсуждавшихся объёмов, и обсуждавшихся цен. Причём, если низкая цена вполне соответствует интересам Китая, то минимальный объём — интересам России. Поскольку газ, который китайская сторона захочет закупить сверх данных объёмов (а она, в силу структуры и динамики своей экономической системы почти неизбежно этого захочет), будет поставляться уже по другим, более высоким ценам. Ресурсное обеспечение для этого есть — доказанные извлекаемые запасы только Ковыкты и Чаянды превышают 3,2 трлн кубометров, а контрактный объем на 30 лет — 1,15 трлн.

Что же касается отмеченной российским президентом «жесткости» переговоров с контрагентами, то на фоне закрытости конкретных условий соглашения, эту характеристику можно объяснять как угодно и чем угодно.

Например, желанием и Путина, и Си Цзиньпина сохранить и получше обустроить плацдарм для дальнейших контактов с Западом.

Потому что активное использование «долларового эквивалента» в обсуждении итогов шанхайской встречи вовсе не гарантирует реального использования американской валюты в расчетах между сторонами. Да и говорить об увеличении объемов взаимной торговли до $100 млрд к 2015 году, а к 2020 году — до $200 млрд без учета галопирующей девальвации этого самого доллара вряд ли корректно. Это как раз сигнал Вашингтону и ФРС, что за рамки «вашингтонского консенсуса» все подписанные в Шанхае соглашения не выходят. Так ли это на самом деле или налицо изощренная дезинформация общего противника и конкурента по поводу формирующегося российско-китайского стратегического альянса, который не будет ограничиваться и не ограничивается одними только сырьевыми контрактами, пока сказать невозможно.

При всей значимости подписанного в Шанхае газового контракта между Россией и Китаем, он, на наш взгляд, представляет собой только «верхушку айсберга», на который неожиданно для себя напоролся западный «Титаник». Что это за айсберг?

Из того, что уже стало достоянием гласности — соглашение о строительстве моста через Амур и модернизации российских железных дорог, что позволит обеспечить транзит китайских товаров в Европу практически напрямую, без перевалки в морских портах. До сей поры этим направлением евроазиатского сотрудничества под условным названием «Великий стальной путь» ведала немецкая, по месту своей прописки, фирма Siemens, однако, в связи с установлением США и их «союзниками», в число которых по-прежнему входит оккупированная ФРГ, обязательного режима антироссийских санкций, видимо, произошла виртуальная «переуступка активов».

Второе важнейшее направление — сотрудничество в ракетно-космической отрасли. Ни для кого не секрет, что космические технологии КНР развиваются на базе советских. И к нынешнему дню китайские товарищи успешно скопировали всё, чем располагала советская космонавтика лет 35-40 назад, включая луноходы и межпланетные зонды. Теперь, видимо, настало время «Буранов» и орбитальных станций типа «Мир», которые в одиночку ни современной России, ни современному Китаю, что называется, «не поднять». А вот совместными усилиями — почему бы и нет? Отечественные технологии плюс китайские деньги и, частично, китайская производственная база — вполне приемлемый рецепт успеха. Тем более, что проект МКС, по причине всё тех же санкций, похоже, уже в самое ближайшее время окажется свернут.

Смогут ли США даже при помощи Европы и Японии быстро и качественно создать нечто аналогичное «Миру» и МКС — очень большой вопрос. Но если российско-китайский проект в этой сфере начнет реализовываться, другого выхода у них не будет — хотя бы по соображениям безопасности. В какие суммы обойдется Западу разработка аналогичных российским технологий жизнеобеспечения на орбите или хотя бы их реализация — неясно, однако счет пойдет на сотни миллиардов долларов.

Но самое главное и самое интригующее, на мой взгляд, скрывается за скромными строчками пункта 8 раздела III «Совместного заявления Российской Федерации и Китайской Народной Республики о новом этапе отношений всеобъемлющего партнерства и стратегического взаимодействия»: «Стороны последовательно отстаивают принцип неделимости безопасности в международных отношениях. Односторонние действия по развитию системы глобальной противоракетной обороны дестабилизируют международную обстановку и могут нанести ущерб глобальной стратегической стабильности и международной безопасности. Противодействие распространению баллистических ракет и ракетных технологий необходимо осуществлять совместными политико-дипломатическими усилиями всех заинтересованных государств, не пытаясь обеспечить собственную безопасность и безопасность группы государств за счет безопасности других».

По сути, это совместный ультиматум Пекина и Москвы в адрес Вашингтона, 13 лет назад вышедшего из Договора ПРО 1972 года. Ультиматум, который нельзя «не замечать» и на который нельзя не отвечать. Поскольку в противном случае, и об этом уже говорилось (см. «ЖП», 20014, № 19), на повестке дня окажется создание совместной интегрированной системы ПРО на основе российских технологий, «покрывающей» не только Сибирь и Дальний Восток, но также всё тихоокеанское побережье Китая.

Подобного рода перспектива, на которую у США просто нет адекватного ответа, фактически означает конец глобального доминирования Запада на международной арене, длившегося почти пять веков. Впрочем, этот конец был вполне очевиден уже по истерике с Майданом и дальнейшими «санкциями» — хозяева положения так себя не ведут и вести не могут.