С чистого листа

22 ноября министр иностранных дел Сергей Лавров выступил перед Советом по внешней и оборонной политике. Он обрисовал нынешнее состояние и перспективы отношений между Россией и Западом.


По словам Сергея Лаврова никакой изоляции России нет - министр заявил, что Россия продолжает диалог с «подавляющим большинством государств». С одной стороны, подобное заявление может показаться лукавством. Ведь дело тут не в математике, и не в доле критически настроенных к российской политике стран к общему их числу в мире. Противники России поясняют, что хоть Москва и испортила отношения только с небольшим количеством государств, это страны пресловутого «Золотого миллиарда», которые и управляют всем остальным миром.


Однако подобная концепция несколько устарела. Да, страны Северной Америки и Западной Европы, выступившие против России в украинском вопросе, являются крайне влиятельными, и могут заставлять другие страны присоединятся к режиму санкций даже если они идут тем во вред (в частности, так они поступили с Японией и Швейцарией). Но сам по себе санкционный путь как раз подрывает созданную ими систему экономической гегемонии в мире. Использование такого инструмента как санкции против крупной региональной державы исключительно по политическим мотивам (просто за то, что она пытается защищать свои интересы в собственной сфере влияния), заставляет другие региональные державы, не входящие в золотой миллиард, задуматься о том, не станут ли они следующими. Поэтому они постепенно группируются и пытаются выработать собственные институты глобального регулирования. И Россия входит в один из таких блоков - БРИКС.

Сотрудничество с развивающими странами, конечно, вещь нужная и полезная, однако нам нужна и Европа. Ее рынки, ее технологии, ее товары, некоторые ее ценности, в конце концов. И нынешний кризис российско-европейских отношений нужно преодолевать. Министр, правда, констатировал, что прежние отношения с Евросоюзом уже не вернуть. «Но я убежден, что мы преодолеем нынешний период и уроки будут извлечены, и будет новая основа для наших отношений», - продолжил Лавров.

Аналитики признаются, что процесс «преодоления» будет долгим - слишком много посуды побили руководители России и стран Евросоюза, слишком много доверия утрачено. Однако в чем-то это наверное и хорошо - сама система отношений между Россией и ЕС до украинского кризиса была в чем-то ущербной и опасной за счет своей конфликтности. Сама по себе конфликтность объяснялась даже не наличием взаимных противоречий по отношению к ряду стран постсоветского пространства (Украине, Молдавии, Грузии, в меньшей степени Армении), а отсутствием неких пределов, за которые данные конфликты по всеобщему согласию не должны заходить. Коллективный Запад не признавал за Россией сферы влияния и пытался всяческими способами вытеснить ее с постсоветской периферии.

Вести какой-то диалог по разделу влияния и интересов Евросоюз отказывался. Поэтому не исключено, что даже если бы Москва уступила в украинском вопросе и проглотила бы нарушение февральских соглашений между Януковичем и оппозицией, то тут же возник бы конфликт вокруг Приднестровья, которое Россию тоже бы потребовали сдать. «Задолго до украинского кризиса висело в воздухе ощущение, что наши отношения с Западом приближаются к моменту истины. Откладывать до бесконечности проблемы на потом не получается, - отметил российский министр, и добавил, что в украинском вопросе страны Европы и США «как говорят хулиганы, хотели "взять нас на понт”, заставить нас проглотить унижения».

Сейчас же, когда Россия продемонстрировала готовность защищать свои интересы на собственной периферии а Запад признался себе в том, что санкционный путь наносит ущерб не только России, но и ЕС с США (правда, не столько экономический, сколько стратегический), у сторон появилась уникальная возможность с чистого листа выстроить новую систему отношений в Старом свете. «Россия не станет «”стрелять себе в ногу” и отказываться от сотрудничества с Европой», - поясняет Сергей Лавров. Москва лишь просит уважать ее интересы в сопредельных государствах и предлагает сформировать новую систему коллективной безопасности в Европе, которая гарантирует невозможность повторения таких кризисов как украинский.

Правда, тут есть один сложный момент - если в Европе ряд сил смотрит на создание такой системы положительно, то многие в Соединенных Штатах - отрицательно. Стратегической задачей Вашингтона является выдавливание России из Европы в Азию, поэтому участие Москвы в системе коллективной безопасности неприемлемо. И если в Белом доме согласны с тем, что украинский конфликт зашел слишком далеко, то это не означает, что они не будут блокировать создание этой системы коллективной безопасности. В частности, через своих друзей в прибалтийских и некоторых восточноевропейских государства, а также в Великобритании, где проект этой системы подвергнут резкой критике.

Однако все разговоры о коллективной безопасности станут бессмысленными если Запад действительно, как говорит Лавров, взял курс на смену режима в России. «Публично заявляется, что санкции надо сделать такими, чтобы они разрушали экономику и поднимали народные протесты»,- говорит министр, подразумевая протесты не столько против действий России на украинском направлении, сколько против самого по себе правления Владимира Путина. В этом случае конфликт будет углубляться и обостряться до тех пор, пока на Западе не поймут, что их нынешние действия абсолютно неконструктивны.

Вопреки распространенному мнению, санкции не приведут к бунту. Подавляющее число граждан России считает правильным внешнюю политику президента и уверены в том, что Запад действует несправедливо, пытается лишить Россию и их самих того, что им принадлежит по праву. Эти настроения усиливаются реваншистскими настроениями, вызванными унижающим отношением Запада к России после ее поражения в холодной войне. Поэтому санкции лишь укрепляют авторитет российского президента в народе, и дают ему возможности и дальше закручивать гайки в стране. Конечно, ужесточение санкций до максимума вызовет резкое падение уровня жизни, и, возможно, заставит население посмотреть на ситуацию с другой стороны, однако такое ужесточение выглядит крайне маловероятным.

Россия - не Северная Корея и даже не Иран, и способна ответить на такое ужесточение мерами, которые обрушат мировую экономическую систему. Куда более эффективным средством смены режима мог бы стать обратный процесс - максимальное потепление в отношениях с Россией, снятие всех санкций, уважение к российским интересам на ее периферии, после чего российское население перестало бы отвлекаться на внешнеполитические проблемы и уделило бы большее внимание внутриполитическим. И как только осознание этой простой логической цепочки появится у всех американских и европейских политиков, участвующих в процессе принятия решений, они возможно перейдут от разговоров о смене режима к переговорам о системе коллективной безопасности в Европе.